Но, как оказалось, дело было вовсе не в отчётностях, не в сметах и даже не в том, что зарплату Лилия Михайловна нам в очередной раз выплатит «попозже».

— Ага, Белова. Заходи, — моя начальница отложила подальше какие-то папки, среди которых, я видела, мелькали наши личные дела — досье персонала её частного детского сада.

Она откинулась в кресле, потёрла лоб, будто у неё разыгралась мигрень.

— Скажи, у тебя дома по-прежнему всё… не ахти?

Я даже вздрогнула от одного только упоминания слова «дом», но постаралась, чтобы Лиля не заметила моего внезапного волнения.

— По-прежнему.

— Хорошо, — она резко поднялась из кресла, потом сообразила, как это прозвучало, шлёпнула себя по губам. — Прости, это я не подумав. Так, раз дома у тебя всё по-прежнему, значит, собирайся.

— А… куда?

— Со мной поедешь, — Лиля тряхнула своим жгуче чёрным каре, будто пыталась освободить голову от лишних мыслей. — Возможно, я отыскала решение твоей проблемы.

Минут через двадцать мы мчались в её личном авто в февральскую неизвестность, а я пыталась сообразить, как вытянуть из внезапно замкнувшейся начальницы хоть какую-то информацию об этой во всех смыслах неожиданной поездке.

— Так… куда мы всё-таки едем? — наконец не выдержала я. Никаких филигранных способов выудить из неё информацию я не придумала.

Лиля послала мне долгий, едва ли не изучающий взгляд, будто взвешивала все за и против, потом обернулась и попросила водителя поднять межсалонную перегородку.

А вот это уже действительно странно… Странно и подозрительно.

— Что ты знаешь про Дамира Булатова?

Мне потребовалось время, чтобы сориентироваться — слишком уж неожиданным был вопрос.

— Это тот, который столичный магнат?

Лиля кивнула.

— Да почти ничего, как и все. Знаю, что у него прозвище — Грек. Но о нём больше слухов ходит, чем правды, если я правильно понимаю.

— Слухи мне пересказывать не надо. Ты скажи, что лично тебе известно.

Нет, это и впрямь странно.

— Ну… говорят, он сказочно богат. У него какой-то крупный бизнес, что-то вроде бы с ВПК связанное. После трагедии у себя на предприятии выехал из столицы. Живёт отшельником где-то за городом. Иногда мелькает в светской хронике. Слушай, ну это же всё, о чём и в новостях талдычат. Ничего сверх я не знаю. Это бы тебе у моей сестры спросить. Она на нём помешана.

Как и половина столицы, наверное. Тоже мне, нашли из кого звезду лепить…

— Он гувернантку ищет.

— А?..

— Ему воспитательница нужна. У него, как выяснилось, маленькая дочь подрастает. Он ищет для неё няньку.

Так… стоп! У меня даже дыхание перехватило.

— Лиля, ты… мы что, едем к Булатову?

Моя начальница отбросила с лица короткую смоляную прядь, кивнула. Кажется, нервничала. Но сейчас она не могла нервничать сильнее, чем я.

— Ты хоть бы… ты хоть бы спросила, нужна ли мне такая работа! О нём же чего только не говорят!

— Ты же сама сказала, что это слухи.

— Да откуда же я знаю, а может, они правдивые!

— Не дёргайся раньше времени, — Лиля в несвойственной ей задумчивости уставилась на заснеженную дорогу. — Мы ещё не знаем, захочет ли он брать тебя на работу.

Эти слова меня немного успокоили, и всё же… ну кто вообще так делает? Без спроса куда-то везти подчинённую, ничего ей толком прежде не объяснив?

— Ты-то вообще как об этой вакансии узнала?

— Связи, — кратко пояснила Лиля, и до конца пути мы с ней больше не разговаривали.

Всю оставшуюся дорогу я пыталась как-то примириться с ситуацией, в которую так неожиданно попала. Лиля думала о чём-то своём. Видимо, ей по каким-то только ей известным причинам была очень важна эта встреча. Может, её тоже вот так неожиданно порекомендовали, и теперь она переживала за свою репутацию?..

Потому что Дамир Булатов… ох, вот уж никогда бы в жизни не подумала, что мне доведётся побывать на самом секретном закрытом объекте Подмосковья, как шутили о его поместье сплетники.

И, кажется, в своих россказнях они не слишком-то преувеличивали. Мы проехали напичканный электроникой пост, где нас и машину тщательно проверили, долго ехали по бесконечной подъездной аллее, а потом вырулили на просторную подъездную площадку, вдоль которой раскинулось элегантное здание с изящной колоннадой.

В отличие от города здесь вокруг всё ещё лежал белый, нетронутый грязью снег, придавая окружающим пейзажам невероятно сказочный вид.

В моей реальности таких видов просто не существовало… как будто в другой мир перенеслась.

На входе в здание нас ещё раз проверили, забрали нашу верхнюю одежду и провели через рамку. Тут и там нам встречались молчаливые, насупленные люди в форме — частная охрана.

Мне становилось всё больше не по себе.

Господи, Лиля, во что ты меня впутала…

Ещё сегодня утром я проснулась в своём привычном аду, а сейчас попала куда-то, определения чему даже пока не подберу.

В парадном, отделанном мрамором и потому гулком фойе начальница со мной на время попрощалась — ей, мол, нужно утрясти кое-какие организационные вопросы нашей встречи, и я осталась наедине со своими лихорадочными мыслями.

Пробегавший мимо худенький мальчишка в строгой тёмно-синей, смахивавшей на ливрею форме, указал мне на притаившийся в углу у парадной лестницы круглый антикварный столик и кресло рядом с ним.

Я присела. У меня немножко кружилась голова.

Нет, как-то всё это слишком быстро разворачивалось. Я определённо не успевала регистрировать происходившее.

А через четверть часа справа отворилась украшенная искусной резьбой дверь, и выскочившая оттуда Лиля поманила меня за собой.

Я встала. Я вошла в просторный, отделанный тёмным деревом кабинет. И предстала перед Дамиром Булатовым.

Хозяин поместья — облачённый в строгий костюм широкоплечий брюнет с аккуратной короткой бородой и ледяными светлыми глазами — сидел за массивным рабочим столом и смотрел на меня так, будто я совершила тяжкий грех, уже просто войдя в его кабинет.

Тяжёлый взгляд попросту пригвоздил меня к месту. Едва слышно поздоровавшись, я вся невольно скукожилась.

Ответом мне была долгая-долгая пауза. И потом:

— Нет.

От густого низкого голоса у меня дрожь по телу пошла.

— Простите?.. — подала голос Лиля.

— Нет, — повторил Булатов, удерживая меня взглядом. — Эта — не годится.

Глава 2

Предыдущая глава Следующая глава

Нестерпимый жар залил мои щёки, шею и грудь. Я чувствовала себя животиной на торгах, поверх чьей головы сговаривались о цене продавец и покупатель.

За свою недолгую жизнь, мне, к сожалению, во всяких ситуациях бывать приходилось, но в такой — впервые.

И ради чего, спрашивается, я соглашалась это терпеть? А вот начнём с того, что и не соглашалась.

— Я к вам в работницы не напрашивалась, — я отступила, будто пыталась освободиться от почти осязаемой хватки, в которой держал меня этот странный взгляд. — Всего доброго.

И выскочила из кабинета. Пусть Лиля там сама разбирается. Впредь будет знать, как тащить с собой кого-нибудь, ничего ему толком не объяснив.

Да что на неё вообще нашло — вот так со своим персоналом обращаться? Я же у неё вроде на хорошем счету. Она сама говорила, как меня ценит.

Может, сложности какие-то? Она действительно вела себя странновато…

Я не успела обдумать всё как следует — из дверей кабинета выскочила начальница. Лицо у неё было такое, будто она никак не могла решить, что ей сейчас испытывать целесообразнее: тревогу или злость.

Она шагала ко мне, как-то сгорбившись, словно это место на неё незримо давило. Неудивительно — монументальность интерьеров запросто производила впечатление, будто ты тут не значительнее мошки, и отношение к тебе соответствующее.

Я вспомнила взгляд Булатова и невольно поёжилась.

— Белова! — прошипела Лиля, бросив свою сумку в кресло у того самого круглого столика. — Ты что, сдурела?

Так. Ну это уже, извините, ни в какие ворота.

— Лиля, я допускаю, что для тебя весь этот вопрос почему-то очень-очень важен, но при всём уважении, чего ты ждала? Разве можно было тащить меня сюда вот так и ожидать, что я буду выслушивать от этого…

— Ш-ш-ш-ш! — снова зашипела Лиля. — Надя, я прошу тебя, помолчи! Да. Ты права. Дай мне всё объяснить.

Ну, это уже кое-что.

— Я понимаю, как всё это выглядит, но возможность свалилась просто… просто как снег на голову. Мне нельзя её упускать. Нам нельзя её упускать. Ты знаешь, как сильно приходится бодаться с конкурентами. Особенно после того, как Дамаева свой детсад в наш район перенесла. А это — это золотая жила для нас! С такой-то рекомендацией… Сам Булатов!

Я вздохнула, потёрла пальцем висок.

— Ладно… ладно, логику здесь я вижу. Только… почему я?

— Ты знаешь, как работать с проблемными детьми, Надя. Я видела, что ты умеешь. У тебя же дар. Булатов этого ещё не знает, но он второго такого специалиста не отыщет. Думаешь, стала бы я за тебя такую сумму прошлой весной отваливать, только чтобы ты на курсы повышения квалификации записалась? Тебе это дано!

Не любила я, когда меня захваливали. Я сразу начинала в себе сомневаться. Но заострять сейчас на этом внимание было некогда. Да и Лиля мне не дала. Она вытащила из рукава свой козырь и обыграла меня в пух и прах.

— Но главное, Надя, главное… И я сейчас молчу о зарплате, которую когда увидишь, глаза на лоб полезут. Знаешь, какое одно из основных условий для здешней гувернантки?

— Ну?

— Она остаётся жить здесь. Понимаешь, о чём я?

Сердце у меня в груди затрепыхалось раненой птичкой. Да что ж ты сразу-то об этом не сказала?..

— Понимаю, — прошептала я. — Это…

— Да, именно! Это для тебя шанс освободиться от всего, что творится у тебя дома. Ты только представь!

Сказать, что вырваться из дома было мечтой всей моей жизни — это ничего не сказать. Ничего в жизни я не желала больше.

Вот только, кажется, я свой шанс уже упустила.

Господи, представить только, я же этому Булатову прямо в глаза сказала, что не больно-то и хотелось…

— Лиль, но я ведь, кажется, уже всё проворонила. Ты видела, как он на меня посмотрел? Да так на собак безродных не смотрят.

Лиля поняла, что я свои бастионы сдала, и это её мгновенно приободрило. Она живо скомандовала:

— Сядь, жди здесь, — и подхватив свою сумку, пошагала в кабинет.

Я очень удивлюсь, если её сейчас оттуда не выкинет охрана. Хозяин этих хором не производил впечатление сговорчивого человека.

Я невольно покосилась на украшенную хитрыми виньетками столешницу, на которой лежала пачка глянцевых журналов. Будто этот угол заодно служил посетителям импровизированной комнатой ожидания. Впрочем, учитывая репутацию Булатова как затворника, временами в прямом смысле слова работавшего из дома… Наверное, в этом был смысл.

С верха стопки на меня смотрела цепляющая взгляд обложка: красивый темноволосый мужчина и его очаровательная спутница. Ярко-красная подпись гласила: «Миллиардер Андрей Волков расстаётся со статусом холостяка! Избранницей бизнесмена стала сотрудница его пресс-службы Евгения Миронова».

Очень красивая пара, очень.

Я вздохнула. Бывают же в жизни сказочные истории…

Но долго радоваться за чужое счастье мне не пришлось — дверь кабинета снова распахнулась, и Лиля уже во второй раз за неполные полчаса поманила меня в логово сурового обладателя убийственного взгляда.

Разница была только в том, что теперь у меня разве что поджилки не тряслись. Как, да как я буду сейчас убеждать его в том, что погорячилась?

Поравнявшись с начальницей, я услышала от неё напутственное: «Не трясись!» — и второй раз за день предстала перед Булатовым.

Забавно, но я только сейчас сообразила, что в кабинете он был не один. За его креслом с высокой спинкой маячил седой худощавый мужчина средних лет в таком же тёмном костюме, но он удивительным образом сливался с интерьером. Подозреваю, так и было задумано.

Я сглотнула.

Булатов заметно нахмурился, меж густых чёрных бровей пролегла вертикальная складка. Он дёрнул запястьем лежавшей на подлокотнике правой руки, будто приглашал меня говорить, однако нарушил молчание первым:

— Ну что, извиняться будете?

Глава 3

Предыдущая глава Следующая глава

— Извиняться? — опешила я и даже оглянулась на Лилю. Я, конечно, понимаю, что у богачей свои причуды, но он ведь даже поздороваться со мной не удосужился!

Моя начальница послала мне нервную улыбку.

— Или, может это сделаете вы? — обратился Булатов к ней.

— Простите?..

Господи, она в его присутствии хоть какие-то другие слова знала?

Булатов усмехнулся, качнул головой, будто вдруг сообразил, что имеет дело с двумя очень недалёкими бабами, чёрт знает каким образом — да наверняка же по глупости! — попавшими в его неприступную цитадель.

— Мне кажется, вам всё-таки следовало. Кто решил, что вот эта кандидатура — самая подходящая? Они прислали ребёнка присматривать за ребёнком? Я им недостаточно денег плачу?

Кому «им»? О чём он вообще говорит?

— Я… я не ребёнок, — у меня откуда-то набрались силы ответить или хотя бы попытаться защитить своё реноме.

Серые глаза вернулись ко мне. Но прежде мой странным образом сейчас работавший мозг успел отметить очевидное. Теперь мне становилось предельно ясно, почему мужчины его побаивались, а женщины — хотели.

Никакие видеосюжеты и уж тем более фотографии в прессе не могли передать и капли той энергии, что исходила от знаменитого отшельника.

Вот такого человека не заметить в комнате было просто невозможно. Да что там в комнате… такой бы и на громадной площади посреди толпы не затерялся.

Опасный человек, во всех смыслах опасный…

— Да ну? — вдруг усмехнулся он, и ощущение опасности усугубилось. — Вам сколько лет?

— Двадцать семь, — с вызовом ответила я.

Чёрные брови приподнялись.

— Надо же… а на вид больше семнадцати не дашь. Генетика, наверное, хорошая.

Генетика… я едва не фыркнула от такого предположения. Знал бы он про мою генетику и на порог бы не пустил. Предположил бы, что к тридцати сопьюсь (привет отцу) и уйду в затяжную депрессию (и матери).

— Не курю. Алкоголь не употребляю, — вместо этого отчеканила я, как бы намекая, что в этом смысле более чем пригодна для общения с детьми.

— Похвально, — равнодушно отозвался Булатов. — Замужем?

Я мотнула головой.

— Значит, всё это ещё впереди. Мне не очень-то выгодно нанимать на эту должность кого-то, кто не сможет всё своё время посвящать работе.

И к своей величайшей досаде я снова почувствовала, что краснею. Но этот вопрос стоило прояснить, так ведь? Потому что сейчас — и буквально в мгновение ока — для меня эта должность стала соломинкой, за которую я собиралась цепляться до конца.

— Тут проблемы не будет.

— Поясните.

— Я не собираюсь замуж.

— Откуда такая категоричность?

— Оттуда, что у меня никого нет! — выпалила я, ненавидя себя за дикую неловкость, которую испытывала от этого странного диалога-допроса. — Не будет у вас с этим проблем. Мне не придётся ни на что и ни на кого отвлекаться.

— Хм, — Булатов потёр костяшкой указательного пальца верхнюю губу, о чём-то задумался.

Наверное, слухи не зря приписывали ему всякое… совершенно непонятно, что у этого человека на уме. Вот и гадай, то ли он всегда такой мрачный, то ли это массивная нижняя челюсть и его чёрная борода, несмотря на свою предельную ухоженность, придававшая ему исключительно суровый вид…

И всё же было в его лице нечто откровенно породистое... Может, ровный нос с узкой переносицей и тонкими, хищными ноздрями? Брови вразлёт? Высокий лоб? Сказать сложно. Наверное, всё это как-то работало вместе.

И видимо, не зря многие считали, что Булатов голубых кровей. Был такой старый дворянский род, поэтому я, наверное, не удивилась бы, окажись эта сплетня чистой правдой.

— Вы что, фанатка физиогномики?

— Что? — я вздрогнула и заморгала. Его низкий голос будто горячим языком по позвоночнику прошёлся.

— Вы так пристально меня изучаете, что так и хочется напомнить: вас сюда прислали Сашку развлекать, не меня.

Боже мой, да что, в конце концов, за чудовище этот Булатов… Как можно быть таким... грубым? Таким бестактным? При такой-то внешности?

— С физиогномикой я не особенно знакома, — не получится у него меня своими выпадами напугать. Пуганная.

— И что, ничего у меня на лице не прочитали?

— А что я должна была прочитать у вас на лице?

— Не знаю. К примеру, свой приговор.

— Вы скупы на эмоции. Врождённое или приобретённое — сказать сложно. Я вас совсем не знаю. Поэтому не стала бы рисковать и строить предположения.

Теперь приподнялась всего одна бровь. Оценил мою способность перегруппироваться и замедлить отступление, даже если и гарантий на победу у меня не было никаких.

— Почему вы передумали?

Я подняла на него глаза в немом вопросе.

— Почему вернулись и терпите меня? — снизошёл он до уточнения.

Этот человек не переносит лжи. Я это каждой клеточкой чуяла. В этом вопросе он бескомпромиссен.

— Потому что моя начальница только сейчас рассказала мне об условиях. И они очень мне подходят.

— А-а-а-а-а, — с удовлетворением протянул Булатов, будто ему наконец-то удалось меня раскусить. — Так вы за деньгами сюда приехали?

Ошибаетесь. За убежищем. Но вам об этом знать необязательно. Вас это всё равно никак не тронет — по вам это яснее ясного видно.

Вслух я ответила вопросом на вопрос:

— А зачем ещё люди на работу нанимаются?

Булатов кивнул, но скорее каким-то своим мыслям, и неожиданно обратился к своему помощнику:

— Слышал, Николай Палыч? Нечасто нас соискатели такой прямотой радуют.

Мужчина у него за креслом позволил себе скупую улыбку, но я успела заметить, что улыбка была тёплой, почти дружеской.

— Всё это… как минимум забавно, — отозвался наконец Булатов.

Я невольно сглотнула. Очень сильно захотелось пить.

— Но принимать решение на основе почти пустого разговора я не собираюсь.

То есть… шанс у меня ещё оставался?.. В ответ я только кивнула, дав понять, что, само собой, принимаю эти условия.

— Вас, кстати, как зовут?

Так ведь наверняка знал же. Не могла меня сюда Лиля без предварительного согласования притащить. Но бог с ним. Может, и это какой-нибудь тест.

— Н-надя.

— Надя, — усмехнулся он, будто моё имя было шуткой. — Наде здесь вообще-то делать нечего.

Он помолчал.

— Вы свободны. Вас позовут, когда я решу, как с вами быть.

Через пару минут двери за нами закрылись. И нам с Лилей оставалось только ждать, когда Булатов и его загадочный компаньон решат нашу судьбу.

Глава 4

Предыдущая глава Следующая глава

Помимо четырёх детских садов из его фонда кормилось с дюжину других частных инициатив. Деньги брали — будь здоров. Ещё никто не отказался. Кланялись, благодарили и приходили ещё. Тех, кто прошёл проверку и расходовал средства адресно и честно, ждала приятная неожиданность — невзирая на свою репутацию, Булатов оказывался щедрым меценатом.

Кто-нибудь когда-нибудь обязательно должен упомянуть, что так он замаливает свои прошлые грехи. На их месте он упомянул бы. Жаль такую возможность упускать.

Ладно, замаливал или нет — вопрос десятый. В ответ он ждал честности и прозрачной бухгалтерии, чтобы потом не оказываться в ситуациях, подобных этой.

Заведующие других его подшефных детсадов честно и без обиняков признались, что у них под крылом матёрых специалистов по коррекционной психологии нет. А эта Лилия Сербина, видимо, разглядела в его запросе неплохую возможность подзаработать или получить какие-нибудь преференции.

Потому что поверить, что вот эта Надя и есть суперспециалист…

Девчонка, впрочем, боевая. Внешность обманчива. Не доверяй глазам своим, и всё такое. Но по сути это ничего не меняло. Даже пререкания с самим Булатовым автоматически не делали из тебя опытного психолога. Скорее уж наоборот — умные люди, у которых всё в порядке с инстинктом самосохранения, старались ему не перечить.

Наверное, всё-таки придётся расширять круг поисков, как бы ему ни претила сама мысль об этом. Но Сашке нужен специалист, а в зоне его влияния таковым, судя по всему, и не пахло.

Дамир вынырнул из своих размышлений, перестав сверлить взглядом дверь, за которой скрылись его странные посетительницы.

— Ладно, Смирницкий, не молчи. Делись своими впечатлениями.

Николай Палыч словно только и ждал, когда к нему обратятся — выглянул из-за кресла и остановился сбоку от стола, аккуратно опустив на его до блеска отполированную поверхность планшет, с которым почти не расставался.

— Если бы с твоим решением не было такой спешки и мы успели подготовить всё по правилам, можно было бы что-то говорить наверняка, а так…

— Говори хотя бы «а так».

— Ну хорошо. Времени у меня было немного, и на соискательницу я ничего криминального не нашёл. Из рабочей семьи, живёт где-то на отшибе, не состояла, не привлекалась. Отличница и примерный работник.

Вот этого мог бы и не упоминать. Очевидно же, что девчонка — божий одуванчик.

— Тут нужен более детальный анализ, но вот тебе пища для размышлений. Сербина не так давно действительно отсылала её на какие-то курсы по психологии, обучение оплатила. Сертификат есть и, кстати, не один. Это не считая документов, которые Сербина из личного дела прилагала. Если она и врёт, то тут по крайней мере ложь, не шитая белыми нитками. В любом случае, копать нужно глубже.

Дамир в задумчивости потёр щёку. Вот даже как?..

— И если хочешь моё личное мнение…

Смирницкий выдержал паузу, дождавшись кивка от своего босса.

— Если хочешь моё личное мнение, то я думаю, тебе стоило бы попробовать. Ничего не теряешь.

— Это что-то из разряда «ну а вдруг»?

Смирницкий позволил себе улыбку:

— Что-то вроде того.

Забавно всё складывалось.

Вообще-то он и не подумал бы тратить своё время на подобные интервью. Усадил бы здесь кого-нибудь из помощников или даже вот, Смирницкого. Но, во-первых, разговор всё-таки шёл о Сашке. А во-вторых, ночь прошла без обычных кошмаров, утро выдалось до безобразия спокойным, даже скучным, и, видимо, поэтому он решил развлечься. А ещё всегда ценил людей, умевших его развлечь.

Откуда всё-таки Сербина выкопала эту Надю, только богу известно, но клялась, что второй такой во всей Москве не сыщешь. Не просто спорное, а откровенно ложное утверждение. Однако его позабавила не она и её отчаянные попытки выслужиться, отработать полученные деньги и повысить себе репутацию.

Конечно, не она. Её подопечная.

И всё же слишком удачно всё складывалось для начальницы и её подчинённой.

— Думаешь, её могли подослать? — Дамир поднял взгляд на помощника.

Пальцы Смирницкого застыли над планшетом.

— Теоретически…

— Само собой, — раздражённо прервал его Дамир, — но просто как-то всё гладко выходит. Одна-единственная претендентка — и, якобы, идеально подходящая.

— Дамир… с этим надо поосторожнее.

— Да не смотри ты на меня так, будто я её пытать собираюсь! Уже и на тебя столичные сплетни начинают действовать?

Смирницкий усмехнулся и, опустив планшет, покачал головой:

— Я просто считаю, что делать поспешных выводов не стоит. Всё может быть, конечно. Но мы либо принимаем правила игры, либо вообще в неё не лезем.

Дамир сжал правую руку в кулак и медленно опустил её на подлокотник кресла.

Смирницкий, конечно, прав — исключать ничего нельзя. Девчонку действительно могли к нему направить. Даже если выяснится, что она и впрямь специалист. Особенно, если выяснится, что она специалист.

Но если всё именно так, они хоть потрудились бы подобрать женщину по его вкусу. Он предпочитал жгучих брюнеток с роскошными формами. Опытных, умелых. А эта — совсем не его типаж. Это… какой-то ягнёночек.

Тонкая, хрупкая — того и гляди, пополам переломится. Глазищи эти голубые в пол-лица... Но стержень всё-таки есть. Хотя и странно представить, чтобы у такой девчонки была тяжёлая, мутная жизнь. Не похоже. Взгляд чистый, даже невинный какой-то. Если что-то этакое у неё в жизни и было, то оно к ней не прилипло.

А предположим на секунду, что её и впрямь подослали. Тогда грех не воспользоваться возможностью, заставить поверить врага в то, что Булатов клюнул на живца. И поохотиться на охотника. Тем более что возможность сама шла к нему в руки.

Но Дамир чуял, вот просто нутром чуял: если согласится на эту авантюру, он с этим «ягнёнком» ещё натерпится. Сам собой включался инстинкт, который так и вопил: «Опасность!» Однако на выручку подоспело эго. Потому что когда это он бегал от опасности? Наоборот, он её приветствовал. Он бросал ей вызов. И побеждал. Всегда.

— Смирницкий.

— М?

— Зови их. Покончим с этим интервью и займёмся, наконец, действительно важными делами.

Глава 5

Предыдущая глава Следующая глава

— Вы утверждаете, эта ваша Надя — большой специалист.

Мы с Лилей снова очутились в кабинете Булатова, и это уже начинало смахивать на какой-то балаган. Вдобавок мой потенциальный наниматель снова обращался к моей начальнице так, будто меня тут и вовсе не было, хотя я стояла прямо у него перед носом и он не сводил с меня глаз.

Я начинала ненавидеть этот взгляд. Меня будто сканировали, раздевали до самых костей, безо всякого спроса рылись у меня в душе, пытаясь выудить оттуда самые потаённые мысли.

Я и пары часов не была с ним знакома, а уже начинала искренне верить во все, даже самые безумные слухи, которые распускали о нём пресса и досужие кумушки обоих полов.

— Дамир Александрович, я могу со всей ответственностью вам заявить, что Надежда Белова — замечательный специалист. У нас в группе есть детки с… особенные детки, понимаете? К ним нужен особый подход. И только Наде удаётся с ними сладить. Ну как вам такое доказать? Я же и бумаги предоставила…

— Видел я ваши бумаги, — перебил её Булатов, продолжая сверлить меня взглядом. — Сейчас любые бумаги можно раздобыть. И я не утверждаю, что вы в подобном замешаны. Просто смотрю на ситуацию с разных сторон.

Это он сейчас на что намекает? На то, что я — пустышка? Аферистка? Шарлатанка?

И я уже открыла было рот, чтобы вопреки своему жгучему желанию получить эту работу послать Булатова подальше, как он снизошёл до объявления своей высочайшей воли.

— Так сложилось, что сейчас я ограничен во времени и поисковых ресурсах, поэтому я дам вам шанс себя проявить.

Я тут же закрыла рот, мигом проглотив все цветистые выражения, которые рвались с моего языка.

— Но шанс — это не гарантия. Хочу, чтобы мы друг друга поняли ещё на берегу.

Лиля, охотно взявшая на себя роль медиатора, закивала.

— Конечно, конечно, Дамир Александрович. Это… это более чем справедливо. Я ведь работаю с детьми уже больше двадцати лет. Я понимаю, какой это щепетильный вопрос и…

Моё внимание без особого труда соскользнуло с этого потока бесполезных слов. Во-первых, потому что и так понятно: Булатов не из тех, кто слушает кого-то, кроме себя, когда дело заходит о действительно важных решениях. А во-вторых, потому что он наконец-то соизволил покинуть своё роскошное кресло.

Он оказался куда выше, чем я предполагала. И даже в плечах теперь казался шире, хотя куда уж ещё…

И если раньше от него веяло лишь неким обещанием опасностей и неприятностей, то сейчас все мои внутренние радары вопили: «Беги! Беги, дура, иначе…»

А иначе что?..

На обстановку дома мои радары не срабатывали исключительно потому, что от многолетней безысходности и безнадёги их сигналы просто притупились. Наверное, если всю жизнь живёшь с воющей у тебя над ухом сиреной, рано или поздно просто к ней привыкаешь.

Но всё-таки когда Булатов вышел из-за стола, я ничего не смогла с собой поделать и отступила, попятилась, будто всерьёз опасалась, что он на меня накинется.

Идиотское ощущение.

Что ещё хуже — он это, кажется, заметил. Серые глаза едва заметно сузились, но он ничего не сказал, прошёл мимо и приказал следовать за собой.

Я зачем-то обернулась взглянуть на его помощника. Удивительно, но тот послал мне ободряющую улыбку и приподнял острый подбородок, без слов приглашая повиноваться и следовать за хозяином поместья.

У подножья парадной лестницы Булатов велел Лиле обождать, и мы продолжили путь вдвоём.

Я держалась как можно дальше от шагавшего впереди спутника и тайком осматривала проплывавшие мимо интерьеры. Когда я ещё побываю среди такой непередаваемой роскоши…

Нет, разок я нечто подобное всё-таки видела, когда была на экскурсии в Санкт-Петербурге. Мне удалось посетить Эрмитаж и дворец Юсуповых на Мойке.

От помпезных хором Булатова веяло чем-то подобным. А в воздухе витал едва уловимый запах дерева и полироля.

Поднявшись на второй этаж, мы свернули налево и вышли в широченный коридор с рядами дверей по бокам, остановились у второй по счёту двери, тоже слева. Булатов тихонько постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл, распахнул дверь шире. Очевидно, так приглашал меня следовать за ним.

Просторнейшая светлая комната, громадные окна, мебель под старину. В дальнем левом углу — целое хай-тек пространство с удобным рабочим столом, компьютером, телевизором, стереосистемой и массой других, неизвестных мне штук. В противоположном от него — царство мягких игрушек. Справа от двери — кровать и книжные шкафы от пола до потолка. Настоящее «государство в государстве», а его «правительница» сидела на встроенной в оконную нишу широченной софе и, подперев ладошкой щёку, смотрела в окно.

— Александра, привет.

Светловолосая девочка в голубом домашнем платье даже не обернулась. Булатов отреагировал на это, как на нечто само собой разумеющееся.

— Где твоя нянька?

Александра пожала плечами. Ну, хоть какая-то реакция.

— Надеюсь, она не выкинулась из окна от безысходности. В этом доме чёрт знает что творится, стоит только отвернуться, — пробормотал Булатов, обернулся и уже привычно полоснул меня своим серым взглядом. — Не стойте столбом. Зайдите и закройте дверь.

Я вздрогнула от его мрачного тона и без лишних слов повиновалась.

Господи боже, куда же я всё-таки попала?

Глава 6

Предыдущая глава Следующая глава

Булатов вышел на середину комнаты, расстегнул пуговицу своего пиджака и сунул руки в карманы брюк.

— Как у тебя дела? Ты уже пообедала?

Александра помотала головой, продолжая смотреть в окно. Выбившиеся из короткой толстой косы кудряшки заколыхались у щеки. Со своего места у порога я как могла внимательно осмотрела её с ног до головы. Не похоже, чтобы страдала от истощения. Питается наверняка нормально. Хотя судить, конечно, ещё рано.

Мне было очень неловко заговаривать о девочке в третьем лице, копируя манеру Булатова, но к Александре, видимо, смысла обращаться попросту не было. По крайней мере, пока.

— Как давно Александра в таком состоянии?

— Давно, — отрезал Булатов, не оборачиваясь.

Отлично. Далеко же мы так уйдём в нашем разговоре.

— Послушайте, если вы хотите, чтобы я помогла, вам придётся пойти мне навстречу, — трусиха во мне послушно пятилась, уступая место той, которая не терпела пренебрежительного отношения к делу.

Булатов безошибочно распознал перемену тона в моём голосе, повернул ко мне свой выразительный профиль, и я на мгновение пожалела, что мы не находимся в каком-нибудь другом, безумном мире, где абсолютно бесстрашная я попросила бы его не двигаться, а куда более доброжелательный он снизошёл бы согласиться. Для наброска мне потребовалось бы минут пять от силы. Нет ничего проще и приятнее, чем запечатлевать на бумаге красивых людей.

Моя давняя не воплощённая мечта стать художником до сих пор отыскивала максимально причудливые способы напомнить о себе.

— Как?

Его вопрос выдернул меня из водоворота странных мыслей, в который я с такой внезапностью угодила.

— Что?..

Булатов повернулся ко мне всем телом и с выражением такого недоумения на лице, будто ушам своим не поверил.

— Вы вообще ещё здесь? Или я уже могу начать переживать, что мне посчастливилось заполучить специалиста под стать пациентке?

Он меня совсем не щадил. Ощущение было такое, будто меня у всех на виду отхлестали. Причём за дело.

Я сглотнула и помотала головой. Честность, Надя, не забывай, про честность. Для него она критически важна — в этом ты просто не можешь ошибаться.

— Извините. Извините, я всё-таки волнуюсь. Вы никаких скидок мне не делаете, и это ваше право. Я просто хотела вас попросить быть чуть более открытым хотя бы в вопросе, касающемся вашей дочери. Потому что в противном случае я попросту не смогу помочь.

— Вы можете не шептать, — Булатов высился надо мной, каким-то образом умудряясь застилась мне весь белый свет. — Она всё равно никакого внимания на вас не обратит, даже если вы приметесь сальто крутить.

Ладно, попробуем ещё раз.

— Сколько длится это её состояние?

Булатов чуть наклонил голову, видимо, честно пытаясь припомнить, но ответил всё же уклончиво:

— Несколько лет.

Пусть. Хоть какое-то начало.

— Вы знаете, что послужило причиной?

— Да.

Знаю же, что не ответит, но всё-таки:

— И что именно?

— Это к делу не относится.

— Как раз относится.

Он поднял на меня взгляд и буквально впечатал им в пол:

— Трагическое событие.

Сердце у меня в груди так и кувыркнулось. Нахлынули непрошенные воспоминания из собственного детства. Нет, нельзя! Сейчас нельзя. Иначе утону…

— Ладно, значит, не скажете, — главное, говорить-говорить, чтобы зацепиться за реальность. — Оно перманентное или временами накатывает?

— Временами.

— То есть бывают и периоды активности.

Булатов кивнул.

— Общается, играет, интересуется окружающим миром.

Он подтвердил мои слова новым кивком.

— А потом — как отрезает.

— Да. Просто садится вот так и будто отключается.

— Вы врачам её показывали?

Булатов мрачно усмехнулся, будто именно этого вопроса и ждал.

— Показывал. И тут, и за рубежом. Я её по врачам в кругосветку возил.

— И ничего? — догадалась я.

— Физически она совершенно здорова.

— А что насчёт психологов?

Мой собеседник заметно помрачнел, даже ноздри раздул, стоило мне упомянуть психологов.

— У неё на них аллергия.

Вот так-так…

— Неудачный опыт, — пробормотала я.

— Она мне заявила, что удавится, если я её снова на сеанс поведу.

Я невольно уставилась на одинокую фигурку у окна. И у меня даже мурашки по спине побежали.

— Ей всего десять, — добавил он, чтобы дать мне основательно прочувствовать масштаб катастрофы.

— И вы решили…

— Обычная нянька ей не подходит, — Булатов не стал дожидаться, пока я подберу нужные слова. — Она для Сашки не важнее мебели. Мне нужен кто-то, кто смог бы не просто за ней приглядывать. Мебели у меня в доме и так хватает.

Я кивнула. Ничего не стала отвечать, а пошагала мимо Булатова к окну. Сейчас я его исключаю из уравнения. И не буду на него отвлекаться, какой бы сложной ни казалась мне эта задача.

Стараясь обойтись без лишних движений, я присела на софу рядом с Александрой. Отсюда открывался великолепный вид на заснеженный сад.

— Здесь очень красиво, — и я искренне так считала, хоть, конечно, и пыталась завязать разговор. — А у меня из окна только соседний дом виден.

Александра молчала. Даже не моргнула.

Я не стала делать вид, что вошла в комнату, не зная её имени, и не стала тратить время на приветствия. Иногда эти формальности, особенно когда речь заходила о незнакомых взрослых, работали как триггеры. И уж тем более не было толку разъяснять ребёнку, для чего я здесь появилась.

— Меня Надя зовут. Я в детсаде работаю.

И снова — молчание.

— Александра — очень красивое имя. Сильное. Александры — самые настоящие боевые принцессы.

Я заметила, как её ресницы дрогнули, будто она собиралась скосить на меня взгляд, но вовремя передумала. Ага, значит, всё-таки не тотальная апатия…

— Я ведь не просто так говорю. У нас во дворе жила девочка Саша. Когда нам было по восемь, она нас всех спасла. Вот прямо по-настоящему. Я так и вообще считаю, что по-геройски. Знаешь, как?

Ноль реакции, ноль, но потом… едва заметное движение головой, мол, ну и как?

Меня это приободрило, пусть, предположим, мне этот жест и привиделся.

— Как-то летом мы сидели под старым большущим орехом во дворе, а из-под фундамента выползла толсте-е-е-енная гадюка. Вот такая! — я развела руки в стороны, и Александра, видимо, поддавшись рефлексу, таки скосила на меня глаза, чтобы оценить размеры чудовища.

— Ну вот, — продолжила я, — у нас даже старшие мальчишки растерялись. Вскочили и убежали, сверкая пятками. А Сашка схватила валявшуюся под орехом ветку и ка-а-ак треснула её по голове! И всё.

Светлые глаза наконец-то отыскали моё лицо. В них стыл вопрос. Я сделала вид, что ничего особенного не произошло, пожала плечами.

— В смысле, прибила змею. Гадюки же ядовитые. Если бы кого куснула, не поздоровилось бы.

Александра смотрела на меня, будто пыталась решить, какую эмоцию выдать. Но я не стала ничего у неё клянчить.

— Александры — очень храбрые девушки, — повторила я. — Я это ещё с детства знаю. У меня вообще много про неё историй всяких есть. Как мы в заброшенном доме клад искали. И как озеро на спор переплывали. Как ловили крота на чужой даче. И как Сашка однажды с бобром на речке чуть не подралась. А ещё как на кладбище ночевать ходили.

Мой драматический шёпот под конец перечисления Сашкиных подвигов заставил Александру выпрямиться и на какое-то время забыть об окне.

Может быть, сейчас она видела перед собой взявшуюся из ниоткуда сумасшедшую, которая городила несусветную чушь. Но это совершенно не важно. Важно, что она реагировала.

— При первой встрече такие секретные вещи вообще-то не рассказывают, — покачала я головой. — Я только потому тебе и рассказала, что ты тоже Александра. Кто знает, может, вы из одного племени юных воительниц. Я бы совсем не удивилась. Вы даже внешне похожи.

Я поднялась с софы и улыбнулась:

— Ну, не буду отвлекать. Приятно было познакомиться. Если вдруг когда-нибудь захочешь узнать о других подвигах бесстрашной Александры, твой папа знает, как меня найти. С удовольствием расскажу.

Никакого волшебства я сотворить не могла. Особенно за одну мимолётную встречу. Особенно под надзором сурового родителя. И почти не имея никаких вводных данных. Не переполошила ребёнка, и на том спасибо. Я ведь понятия не имела, с чем придётся работать, когда входила в её спальню.

Я не отыскала в себе сил взглянуть на Булатова. Да мне и неинтересно было знать его мнение. А он и так всё слышал.

Я юркнула мимо него к выходу и уже схватилась за ручку двери, когда к месту меня пригвоздил тоненький детский голосок:

— А завтра… расскажете?

Глава 7

Предыдущая глава Следующая глава

Сегодняшний день стопроцентно войдёт в коллекцию самых странных дней в его жизни. Таких, если подумать, наберётся, немало, но даже из такого длинного списка этот точно будет выбиваться.

Дамир смотрел на Саню, которая в ответ глазела мимо него — на схватившуюся за дверную ручку гостью. Он обернулся — кажется, девчонка удивилась не меньше, чем он. Улыбнулась Александре, пожала плечами и, лишь мгновение, поколебавшись, подняла взгляд на него.

— Боюсь, это не мне решать. Это нужно спрашивать у твоего папы.

Вот тебя и ягнёночек…

Кто она, мать её, такая? Подозрения поднимались в нём с новой силой.

Он повернулся к Александре:

— Что, понравилась история?

Она смотрела на него так, будто боялась ответить невпопад. Он ненавидел, когда Сашка так на него смотрела — будто действительно верила в то, что он мог как-то её наказать за неверный ответ. Да, может, пару раз она и становилась невольной свидетельницей проявления его крутого нрава, но он ни разу, ни разу за всё время, что она жила с ним, не позволил себе даже голос на неё повысить.

Видимо, таков был его крест — тащить на себе не только свои реальные грехи, но и те, что так охотно приписывала ему слепая и глухая к голосу рассудка молва.

— Мы обязательно решим этот вопрос. Дай мне минутку.

Он повернулся к двери. Девчонка, будто только этого и ждала, повернула ручку и исчезла за порогом, будто за ней гнались.

Совершенно не подозрительное поведение. Совершенно.

Как выяснилось, она и не думала дожидаться, пока он выйдет из спальни. Будто у неё внезапно появились дела поважнее. Может, она действительно не совсем в себе? Но разбираться ему было некогда. Время шло — другие дела поджимали. Куда более важные, чем гоняться за малахольной пигалицей.

Дамир без труда нагнал её у выхода на лестницу, схватил за руку повыше локтя… и его будто обожгло. Что за?..

Но вместо того, чтобы рефлекторно разжаться, его пальцы только крепче впились в ее руку.

Таков уж был Дамир Булатов. Если встречал сопротивление, неизменно усиливал хватку.

Девчонка заметно вздрогнула, подняла на него взгляд.

— Вам правила приличия хоть немного знакомы? — его начинала раздражать происходившая вокруг сумятица. Она неминуемо вползала в его мысли и наводила хаос там.

— А вам? — огрызнулась она, выразительно опустив взгляд на сжимавшие её руку пальцы.

Смотри, какая дерзкая. Это, что ли, поэтому его от одного только прикосновения к ней словно огнём опалило?

— Я бы посоветовал вам снизить тон.

Кожа у неё на переносице сморщилась, будто она собиралась чихнуть, и Дамир только мгновение спустя сообразил, что так она злилась. Без пяти минут щерилась, будто попавший в капкан зверёныш.

— Что это было? — и он не сразу осознал, что этот вопрос относился не только к произошедшему в комнате Александры. Что за странная реакция у него на эту девчонку?..

— Что? — она не пыталась вырваться из его хватки, но будто окаменела.

— В спальне? Что это за приём? Какая-то особая техника?

К его удивлению её брови недоумённо приподнялись, а потом она усмехнулась, но совсем невесело — от этой усмешки веяло неприкрытой горечью.

— Какая техника? Вы разве не слышали? Я просто с ней говорила.

— Да, но она вам ответила.

— Вам стоило бы удивляться, если бы я её из комы разговорами вывела. А это… это вообще ничего не значит. Через минуту она может с такой же лёгкостью вернуться в свой кокон. Нет здесь никакого двойного дна. Я ничего особенного не сделала. Видимо, просто ситуация не настолько запущенная, как вы опасаетесь.

Он не опасался. Его это заботило. Булатов давно разделался со всеми своими страхами, и почему-то одна только мысль о том, что эта девчонка считает его хоть к чему-то уязвимым, вызывала необъяснимую досаду.

Нет, ему совсем не нравилось, как она на него действовала. Будто что-то в нём неуловимо сдвигалось, заставляя реагировать на всё по-другому. Неужели он настолько одичал в этой подмосковной глуши, что любой новый человек вызывал в нём либо стойкое отторжение, либо вот такие сюрреалистические по сути настроения?

И вместе с всеми этими совершенно неуместными рефлексиями продолжали крепнуть подозрения. Подозрения и чёткое понимание того, как он поступит.

Он разжал пальцы, отступил и даже рукой тряхнул, чтобы избавиться от странных ощущений.

— Спускайтесь. Мне нужно поговорить с Александрой.

Повторять не пришлось — он и моргнуть не успел, как «ягнёнок» бросилась от него прочь, и каблучки её сапог застучали по ступеням лестницы.

Он вернулся к Сашке, опустился рядом с ней на софу.

— Ну, что думаешь? Нужна тебе такая подруга?

Девчонка ошиблась — Александра всё ещё пребывала под впечатлением от их разговора. Она провела ладошкой по подолу своего голубого платья, старательно разглаживая морщинки. Стеснялась. Но стремление заполучить желаемое пересилило.

— Она красивая.

Неожиданное наблюдение. Впрочем, верное — он не стал бы отрицать очевидное.

— Да. Как кукла. И волосы на твои похожи.

— Как солнышко.

— Поэтично, — хмыкнул Булатов. — У тебя с эпитетами дела обстоят куда лучше, чем у меня. Ладно, понял, принял. А твою нынешнюю няньку пора гнать взашей — мы здесь столько проторчали, а она так и не появилась.

И пяти минут не прошло, как он спустился по парадной лестнице в фойе, где его уже поджидала Сербина. «Ягнёнок» куда-то запропал.

— Куда испарилась ваша подопечная?

— Она… её повели на кухню. Попросила стакан воды. Перенервничала.

Значит, умело это скрывала. Там, в коридоре она очень походила на Сашку из собственного рассказа и смотрела на него точь-в-точь как на опасную гадюку, которую следовало бы пришибить.

Правильно делала. Наконец-то в ней проснулось понимание того, с кем она имеет дело.

— Дамир Александрович, — Сербина, видимо, предприняла последнюю отчаянную попытку его дожать, понятия не имея, что решение он уже принял. — Вы, пожалуйста, не смотрите, что Белова так хрупко выглядит! Она очень сильная. И очень хороший специалист. Вы просто не ставьте на ней крест раньше времени.

Булатов сделал вид, что её слова заставили его задуматься. Выдержал паузу.

Он не просто всё решил, он уже знал, как минимизировать риски. Разделяй и властвуй. Теперь, даже если этот ягнёночек и скрывает под своим белоснежным руном волчью шкуру, этому перевёртышу будет сложновато оперировать в одиночку.

— Хорошо. Тогда вот вам мои условия. Я выплачу вашему детсаду щедрую компенсацию за то, что как минимум на время вы лишитесь такого бесценного специалиста. А вы сейчас отсюда уезжаете и больше не контактируете с вашей сотрудницей.

Сербина смотрела на него круглыми глазами:

— То есть вы её…

— Я её у вас покупаю.

Глава 8

Предыдущая глава Следующая глава

Когда пальцы Булатова сомкнулись у меня на руке, я едва из одежды не выпрыгнула. В первые мгновения прилив паники был такой ошеломляющий, что у меня перед глазами всё поплыло.

Я никому не позволяла к себе прикасаться. Никому, никогда и ни под каким предлогом. Я не переносила объятия. Я держала дистанцию ото всех. И с некоторых пор любое случайное прикосновение вызывало во мне едва ли не приступ дурноты.

Потому что заставляло вспоминать другие руки — грубые, цепкие, жадно шарившие по моему телу. Страшные в своей безнаказанности… И ощущение полной беспомощности грозило утянуть меня на такую глубину, выбраться из которой я временами и не чаяла.

Булатов, конечно, не мог этого знать. А я не могла позволить себе расклеиться и окончательно «поплыть» под грузом жутких воспоминаний, особенно когда самым очевидным образом решалась моя судьба.

Сейчас я торчала на обширной, поражавшей своей монументальностью кухне и цедила из стакана вкусную, подкислённую лимоном воду, пока мимо меня сновали облачённые в белоснежную форму девчонки, меньше всего походившие на поварих.

Да у этого Булатова тут целая мини-империя — полностью укомплектованная штатом обслуги безразмерная крепость. Даже представить страшно, какими финансами нужно ворочать, чтобы жить на такую широкую ногу.

Такому богачу легче было бы какого-нибудь мозгоправа прямиком из Швейцарии выписать. Я-то ему на что? Он, конечно, упоминал о каких-то сложностях с поиском, но всё же. Ну и да, Сашина реакция на психологов… Наверное, это мне больше всего и помогло в нашей с ней беседе. На первый взгляд во мне никто психолога не заподозрил бы. Да я и не психолог в обычном понимании этого слова. Просто, наверное, нет худа без добра — собственные травмы позволяли мне безошибочно видеть чужие.

Как ни старалась я тянуть время, а пора бы возвращаться. Я опустила стакан на столешницу, поблагодарила одну из возившихся с распаковкой продуктов девчонок и уже направилась к выходу, когда на кухню ворвался худощавый темноволосый парень, чем-то неуловимо смахивавший на Булатова. Но если тот своими габаритами и повадками походил на мощную зверюгу, державшую себя в рамках исключительно из-за добровольного решения следовать правилам общественного договора, то этот незнакомец напоминал его изящную копию в юные годы.

Парень окинул взглядом кухню, видимо, не нашёл того, кого разыскивал, а потом его взгляд упал на меня. И я готова была поклясться, он в последний момент сдержался, чтобы не присвистнуть.

И подтвердил мои опасения, приложив руку к груди:

— Пардон. Не могу ошибаться. Вижу новое лицо. Верно ведь? Или я что-то пропустил?

Он подошёл ближе, упёрся ладонью в столешницу. На незнакомце была белоснежная рубашка и чёрные брюки. Видимо, в этом дворце все беспрекословно блюли дресс-код. Впрочем, интерьеры обязывали. Ходить среди мрамора и ценных пород дерева в протёртых трениках — это полный разрыв всех шаблонов и наверняка непоправимый удар для такого ценителя красивой жизни, как Дамир Булатов.

— Верно. Я здесь впервые. Надя, — я заученным жестом протянула руку.

Во время непростого периода социализации, когда приходилось смириться с тем, что во взрослой жизни от тебя ждут хоть какого-то проявления доброжелательности и интеракции, я, как в меру разумный пёс, приучила себя здороваться именно так. Это надёжно держало окружающих как раз на расстоянии вытянутой руки — моего комфортного минимума в общении с внешним миром.

Темноволосый юноша с готовностью пожал протянутую ладонь, в его глазах мелькнула усмешка.

— А я — Константин. Очень приятно. Вы, видимо, из новых девочек?

— Девочек? — к моим губам приклеилась вежливая улыбка, и я не спешила её прятать. Но всё-таки о чём это он?

— Правда, вы совсем-совсем не в его вкусе. Даже скорее в противоположном, если так можно выразиться.

— Простите, не уверена, что понимаю…

— Ну, вы из агентства же? Или как он сейчас женщин себе подбирает. Просто в последнее время он вроде бы в столицу к своей Милене мотается, но… я подумал…

Договаривал он уже скорее по инерции, потому что наверняка видел, как менялось моё лицо.

— Ой, — очень чётко произнёс мой собеседник. — Вы совсем не оттуда.

— Совсем не оттуда, — повторила я, переваривая информацию, о которой ну вот совсем не просила. Да на кой мне знать подробности интимной жизни Дамира Булатова?!

Перед лицом невольно всплыло веснушчатое лицо Марины — моей сводной сестры, которая за одну только возможность поговорить с кем-то, кто знал столь многое о жизни загадочного магната, наверняка без всяких сожалений рассталась бы с почкой.

Воистину бог даёт орехи беззубым. Но рассказывать ей о том, где я сегодня побывала и что услышала, не стану. Иначе она меня совсем заклюёт.

— Простите, бога ради! — раскаяние Константина звучало искренне, но заставить меня перестать задыхаться от смущения не смогло бы.

Впрочем, я помотала головой, с натужной улыбкой заверила своего нового знакомого, что ничего страшного не произошло, и поспешила прочь. Я очень надеялась, что трудившиеся на кухне девчонки не слышали наш разговор.

Господи, ну и день… После такого-то Лиля должна меня молоком угостить — за вредность.

Я вернулась в фойе, которое сейчас пустовало. Повертелась из стороны в сторону. Странно… Ну и куда она запропастилась? Может, на улице меня дожидается?

Моя сумка лежала в кресле у столика рядом с лестницей. Я подхватила её и побрела в противоположную от хозяйского кабинета сторону — туда, где высилась замысловатая клеть из резного дерева, куда по прибытии поместили нашу верхнюю одежду.

Ещё неизвестно, когда объявится хозяин, если вообще объявится. Может, нам его решение передаст затянутый в ливрею дворецкий — я бы уже ничему не удивилась. А памятуя о несносном поведении Булатова после разговора с Сашей… да не будет он больше тратить на нас своё драгоценное время. Это просто чудо, что мы вообще с ним пересеклись. Сейчас он уже, наверное, по уши в каких-то своих сверхважных делах. И тем лучше.

Кажется, события сумасшедшего дня начинали постепенно сказываться. Я уже не горела идеей тут оставаться, даже если это сулило мне переезд из дома. Кто знает, не поменяла бы я шило на мыло? Булатов… от одного его присутствия мороз по коже продирал. У этого человека внутри горел тяжёлый, страшный, багровый огонь. Чем конкретно горел этот человек, мне непонятно, но уж точно не любовью к ближнему. Один его статус отшельника чего стоил…

Впрочем, уходить по-английски я тоже не собиралась. Просто выгляну на крыльцо, чтобы проверить, не умудрилась ли моя начальница за это время решить вопрос без меня, как они с Булатовым уже пару раз провернули в его кабинете. Наверное, дожидается меня на улице, потягивает свой клубничный вейп и ворчит на мою недогадливость.

К слову, её пальто я рядом со своей одеждой не обнаружила — точно же торчит снаружи. Значит, мой вопрос давно решён и даже моего участия не потребовалось.

Натягивая на ходу пуховик, я поравнялась с охранниками, дежурившими у рамки, и больше не успела сделать ни шага.

— Извините, вы же Белова? Надежда Белова? — один из охранников приблизился ко мне, загородив собой выход.

Я непроизвольно напряглась, отступила.

— Да, я. Вы мою… мою спутницу видели? Черноволосую такую.

— Она уехала.

— Она… что?..

— Ваша спутница уже уехала. А вам выходить нельзя.

Я, конечно же, ослышалась.

— Извините, это… шутка какая-то?

Охранник смотрел на меня с невозмутимостью сфинкса и просто повторил:

— Вам выходить нельзя.

— Что значит… как это… почему?..

— Вы остаётесь здесь. Это приказ Дамира Александровича.

Глава 9

Предыдущая глава Следующая глава

Прихватив с собой телефон и планшет, Дамир осмотрел свой кабинет и взглянул на часы. Чертежи ему сегодня не понадобятся, поэтому — на выход. Смирницкий уже давно в северном крыле, чтобы всё подготовить для их обычных послеобеденных работ. Они проторчат там до позднего вечера, и стоило убедиться, что до тех пор его присутствие больше никому не понадобится.

Да, и ещё проверить, как утрясли вопрос с их гостьей. Все детали он обговорит с ней позже — сейчас уже попросту некогда. Его распоряжение на пост у парадного входа давно передали, а Данил — один из его помощников — должен был объяснить ей ситуацию и сопроводить Белову наверх, показать её комнату.

Он, правда, и предположить не мог, что разбираться ему придётся куда раньше, чем планировалось.

Дамир распахнул дверь кабинета… и едва не натолкнулся на свою недавнюю «покупку». Девчонка отпрянула и опустила руку — наверняка собиралась постучать.

— Немедленно выпустите меня, — она едва не рычала, голубые глаза метали молнии. — Вы… вы вообще в своём уме?!

Надо же, у ягнёнка прорезались клыки и когти. Да ещё так быстро.

— Забавно. То же самое я собирался спросить у вас.

— Как вы… как вам вообще в голову пришло такое приказывать?! Мы что, в средневековье? Какое право вы имеете удерживать меня здесь?!

Такое. Обыкновенное. Назовём его правилом покупателя. Если Булатов в чём-то испытывал нужду, он просто приобретал это, позаботившись гарантировать себе, что приобретённое никуда от него не денется.

К тому же, она не могла не понимать, что его владения заслужили репутацию закрытого объекта неспроста.

— Мой дом — не проходной двор. Сейчас мне некогда обсуждать с вами все нюансы. Мы сделаем это позже. Данил должен был вкратце всё объяснить.

Она наморщила лоб:

— Данил? Какой Данил?

Ага. Это многое объясняло. Но совсем не радовало. Стоило этой странной Наде появиться у него на пороге, как весь его до минуты распланированный день летел к чертям.

— Оставайтесь здесь. Он вас отыщет. И всё объяснит.

— А вы, видимо, до такого не снисходите, да? Вы хоть понимаете, что я до сих пор сообразить не могу, что я вообще здесь делаю? Вы приняли меня на работу или нет? И почему моя начальница сбежала? Я будто в роскошный дурдом попала!

Чёрт. Дамир даже усмехнулся про себя. А ведь и верно — оказывается, он настолько одичал. Настолько привык, что его окружают лишь те, кто на него трудится.

Из-за всего произошедшего и до сих пор происходившего в жизни Булатова круг его знакомств давно замкнулся, и новые люди в него уже долгое время не попадали.

А тех, кто попадал, он приобретал и лишь по крайней нужде. Покупал как вещи. И до сих пор никто из них не жаловался, стоило им только взглянуть на сумму «покупки».

Но с этой Надей они пока никаких бумаг не подписывали.

Поправимо. Увидит количество нулей в договоре, тут же сменит гнев на милость.

— Мне некогда вам разъяснять. Давайте блиц-ответ: да, вы приняты. О начальнице своей забудьте. Остальное — за ужином.

Голубые глазищи превратились в настоящие блюдца.

— За… что? Погодите… нет-нет-нет, я так не могу!

— Я вам докажу, что можете.

— Да если бы я знала, что остаюсь здесь на таких драконовых условиях, я бы и на порог к вам не ступила!

— Поздновато об этом сокрушаться, не находите?

Она опустила взгляд и растерянно молчала, а он начинал всерьёз злится — ситуация как-то сама собой страшно запутывалась. И где шляется этот хренов Данил, который должен был разложить ей все правила посещения и пребывания в этом доме по полочкам! Сегодня что, какой-нибудь ретроградный Меркурий приключился?

— Послушайте, я ни за что не поверю, что ваша начальница не посвятила вас в правила посещения этого дома.

Гостья подняла на него как-то мигом потухший взгляд.

— Она только сказала, что одно из основных условий — гувернантка живёт под вашей крышей.

Дамир мысленно застонал. Сербина — тупая курица, притащившая сюда постороннего человека, даже не удосужившись посвятить её в тонкости всей процедуры.

Может, зря он ей надбавку в финансировании пообещал?..

Но дело сделано. Поздно и бессмысленно об этом сокрушаться.

Булатов медленно выдохнул, стараясь помнить о манерах:

— Это она верно сказала. Вот бы ей ещё хватило мозгов рассказать вам всё остальное. Но незнание здешних правил не освобождает вас от обязанности их выполнять. Я не могу рисковать безопасностью всех, кто тут живёт, только потому что ваша начальница — дурочка.

Голубоглазый взгляд становился молящим. Нет, ей не стоило так на него смотреть. На него такое не действовало.

— Послушайте, но… но мне очень нужно домой! Там ничего о моей поездке не знают. Да и, в конце-то концов, я же должна собрать свои вещи. У меня же ничего с собой нет!

— Составьте список. Вам всё купят.

Она даже воздухом поперхнулась от такого поворота, замотала головой:

— Нет! Нет уж, спасибо. Да и дело не только в вещах. Мне нужно с матерью поговорить. У неё повышенная тревожность. Мой телефонный звонок её не успокоит, — и он успешно проморгал тот момент, когда её просьба переросла в угрозу. — Если я не приеду, у неё приступ случится. И тогда я ваше поместье до фундамента по кирпичику разберу, ясно вам? Или подожгу… или… или не знаю что сделаю!

Дамир мысленно присвистнул. Он смотрел на полыхавшую гневом едва знакомую ему девчонку и — сложно было себе в этом признаться — всё-таки ушам своим не верил.

Она вообще понимала, с кем говорила? Она слышала столичные слухи? Она осознавала, что как минимум частично они попадали в цель, просто хотя бы потому что следовали простой истине — нет дыма без огня?

И пока он переваривал услышанное, она сделала очередной поворот на сто восемьдесят градусов:

— Приставьте ко мне кого-нибудь. Если вы так печётесь о своей безопасности или что там ещё, отправьте со мной... я не знаю... кого-нибудь из ваших головорезов! Шаг вправо, шаг влево — и пусть стреляет, или как тут у вас такие вопросы решаются. Но я прошу вас, дайте мне вернуться домой и решить вопрос с переездом по-человечески!

Если не считать драматического перегиба со стрельбой, она предлагала хоть и очевидную, но вполне рабочую схему. А у него не было времени продолжать их пикировку. И, к своему удивлению, он бросил:

— Идите. Идите, пока я не передумал.

Одержанная победа заметно её приободрила, но спустя мгновение просветлевшее было лицо вновь помрачнело:

— А… куда?

— Что «куда»?

— Куда идти?

О боже…

— На выход! — рявкнул он. — Вы разве не это у меня клянчили?

— Но… охранники на посту… меня же не выпустят.

Взгляд Дамира зацепился за сбегавшего по лестнице Данила. Явился, красавец… Его помощник крутил головой, наверняка, в поисках Беловой. Он ему эту голову за опоздание открутит.

— Ваш проводник, — Булатов ткнул зажатым в руке планшетом в сторону уже спешившего к ним помощника. — Данил, во-первых, у нас с тобой впереди серьёзный разговор. Во-вторых, смена плана. Подгони к крыльцу мой Macan. Барышня тебе всё объяснит. Ступайте.

Девчонка пробормотала благодарность и бросилась прочь.

Булатов провожал её взглядом, и ощущение неумолимо приближавшегося хаоса нарастало. Сейчас он будто смотрел в глаза самой бездне. И эта бездна странным образом манила. Словно хотела испытать его на прочность — в каком смысле, он понять пока не мог. Но уже точно знал, что встретил как минимум нескучного противника.

Он разблокировал телефон, выудил их журнала звонков номер Сергея:

— Выходи. Нужно человека в город отвезти.

— Понял. Через три минуты буду.

— Ты не просто кататься едешь. Пассажирку изучи. Только внимание к себе не привлекай. Потом доложишь.

— Понял.

Глава 10

Предыдущая глава Следующая глава

Я выскочила на роскошное крыльцо Булатовской крепости, до сих пор не веря в то, что произошло.

Да я просто сумасшедшая… Я же на него почти орала! Как он после всего этого не схватил меня за шкирку и не вышвырнул из своих владений?

Куда там. Не только не вышвырнул. Распорядился подать мне авто и шофёра. И сейчас я не хотела раздумывать над тем, почему мой наниматель так поступил. Но я была предельно далека от мысли, будто его настолько впечатлило моё бесстрашие, что он отступил. «Отступил» — это вообще не про Булатова. Уверена, в его словаре это слово попросту отсутствует. Тут наверняка какие-то свои мотивы, и толку пытаться их сейчас разгадать, не было никакого

Шофёра звали Сергеем. Русоволосый здоровяк с внимательным взглядом развлекал меня в дороге всякими историями из жизни, за что я была ему несказанно благодарна — это позволило немного прийти в себя оттого, как быстро и, возможно, бесповоротно менялась моя жизнь.

А ещё наша беседа позволяла мне отвлечься от себя, от своего собственного решения принять все условия Булатова, невзирая на окружавшие наше пока что устное соглашение адские странности. Всё-таки я врала себе, когда пыталась примириться с его возможным отказом, пыталась смягчить удар перед неизбежным, мол, не получу работу, ну и ладно.

И я поняла это со всей ясностью, когда через полтора часа стояла на пороге родной квартиры и жала на звонок, чтобы не ковыряться в сумке в поисках ключей. Сергей поднялся вместе со мной, чтобы помочь с вещами. Он наотрез отказался оставаться в машине, хоть я его очень об этом просила.

Дверь нам отворил Стас — мой отчим с тех пор, как мне стукнуло двенадцать. Жуткий двухметровый бугай с массивным, выпиравшим лбом и чёрными злыми глазами.

Он посмотрел на меня, перевёл взгляд на Сергея и пробасил:

— Где шлялась? И это чё за хрен? Ты на работу там ходишь или по мужикам бегаешь?

Я бросила взгляд через плечо и коротко извинилась перед Сергеем. Собрала в кулак все свои нервы, толкнула отчима в бок, заставив его отступить вглубь квартиры. Получилось это лишь потому, что он не сопротивлялся:

— Не твоё дело. Заходите, Сергей. Я постараюсь собраться как можно быстрее.

Квартира была трёхкомнатной, и с двадцати лет, как только устроилась на свою первую работу, я отвоевала себе право на отдельный угол. С первой зарплаты врезала в дверь дальней спальни замок и жила, считай, отдельно от семьи.

И всё это время мечтала съехать на собственную квартиру, да хоть бы просто в комнату! Даже копить на это дело пыталась, но жизнь меня за что-то сильно невзлюбила. Со здоровьем у мамы становилось всё хуже, и очень скоро все свободные деньги уходили на препараты для поддержания её крайне шаткого психического состояния. На стационарное лечение средств не хватало, поэтому я, как могла, присматривала за ней сама.

Моя единоутробная младшая сестра Марина с этим никак не помогала, заявив, что она студентка и её дело — учиться. При этом я прекрасно знала, как она училась. В прошлом году за прогулы её едва не отчислили. Впрочем, я давно в её дела не лезла, сосредоточившись на собственном выживании и поддержании матери. Марина — взрослая, сама разберётся.

Открыв ключом дверь, я впустила Сергея, перехватив его любопытствующий взгляд.

— Долгая история. Ничего интересного. Присаживайтесь, — махнула на приставленный к столу у окна стул.

— Давай на ты, — предложил Сергей.

Я кивнула.

— Я тебе чаю заварю, пока собираться буду, хорошо? У меня печенье вкусное есть, — я открыла дверцу тумбочки, откуда из-за переезда всё равно придётся вытаскивать все свои запасы, вынула оттуда непочатую пачку шоколадного печенья, передала Сергею.

Мой новый знакомый будто впитывал в себя обстановку. Могу только представить, к каким выводам он приходил. И я его ни за что винить бы не стала. Люди, по жестокой воле судьбы жившие в этой квартире, меньше всего напоминали семью.

Чтобы не сильно зацикливаться на постороннем мнении о моём необычном быте, я с головой погрузилась в сборы. На случай вожделенного переезда, который, я надеялась, рано или поздно когда-нибудь случится, я год назад купила вместительный чемодан и сейчас старательно утрамбовывала туда все свои вещи.

Сергей с удовольствием поглощал печенье, запивал его чаем и время от времени давал дельные советы по упаковке.

Управилась часа за полтора, обшарив каждый закоулок комнаты в поисках необходимого. Оказывается, куда-то переезжать — не такое уж простое занятие.

Оставалось самое сложное. Подхватив со стола опустевшую кружку, я прижала её к груди:

— Я тебе ещё чая налью. Пойду родне всё объясню. Ты если… — пальцы невольно впились в кружку, будто она была моим спасительным кругом. — …если услышишь плач, не обращай внимания. Мама у меня… у неё… она может не очень-то просто воспринять новость о моём отъезде.

Сергей кивнул и, спасибо ему за это огромное, не стал донимать меня расспросами.

Мама сидела в гостиной, смотрела телевизор. «Смотрела», конечно, громкое слово. Зачастую он кое-как её убаюкивал, отгораживая от особо острых приступов экзальтации.

— Мам, — я присела на корточки перед диваном, погладила её руку. — Привет. А Марины нет? Она тебе хоть таблетки дала?

— Надюша пришла, — улыбнулась мама. — Марина ушла с час назад. Таблетки дала. Я выпила. А ты припозднилась, что ли?

И я не стала тянуть. Слишком нервничала и до странности отчётливо ощущала, как истекает время. Мне почему-то казалось, стоит мне помедлить с переездом — и Булатов передумает. Сейчас, дома, в окружении привычных обшарпанных стен визит в его поместье казался сплошной галлюцинацией, в которую слабо верилось. И только присутствие Сергея в моей спальне ещё как-то меня заземляло.

Я протараторила матери об отъезде, стараясь выставить его в максимально выгодном свете. Никаких минусов, сплошные плюсы — и сейчас, и в перспективе. До первой зарплаты буду мониторить ситуацию по телефону — обяжу следить за графиком приёма лекарств Маринку и нашу соседку по лестничной площадке. Она не откажет.

— Мам, понимаешь, какая это возможность? — я продолжала поглаживать её руку, с замиранием сердца ожидая реакции. — Лиля пообещала, что зарплата там о-го-го! Да я, может, уже через месяц смогу отдельную квартиру снять и сразу же тебя перевезу. Мне никак нельзя упускать такую возможность!

Мама смотрела на меня, будто пока до конца не осознала, о чём я ей рассказала, потом вдруг склонилась к самому моему уху и прошептала:

— А он знает?

Я невольно сглотнула, сдерживая дрожь.

— Нет. Ещё нет. Но я…

— Э! О чём шепчетесь? — громыхнуло с порога.

Мама отпрянула от меня и часто-часто заморгала. Я на секунду прикрыла глаза и осторожно выдохнула.

Начиналось самое страшное.

Отчим вальяжно привалился к дверной лутке и смотрел на нас, прищурив свои злые глаза. Накрытая моей ладонью мамина рука начинала мелко подрагивать.

— Стасик, да ни о чём. Ни о чём. Ты не подумай…

— Ну так чё, может, и я с вами тада посекретничаю?

Я поднялась, выпрямилась, положила руку на задрожавшее материно плечо.

— Выйдем.

— С какого бы?

— С такого, что тебе объяснения нужны. Или нет?

Я не стала дожидаться, пока он растормозится, и отправилась на кухню. Стас догнал меня в коридорчике, сграбастал своей лапищей за плечо, развернул к себе.

— Ты чё творишь, малая? Я чё, думаешь, не слышал?

Грубая, будто неумело вытесанная из рыхлого дерева рожа склонилась надо мной, вызывая страшные воспоминания. Каждый раз. Каждый раз. За все эти годы я так и не смогла побороть в себе этот животных страх. Но умела его маскировать. И, может быть, сейчас, мне приходилось делать это в последний раз.

Господи, хоть бы в последний раз...

— У нас был уговор. Я тя не трогаю, ты живёшь смирно! Так? А сёдня чё творишь? Чё это за мужик у тебя в спальне? Чё ты там матери про переезд плела? Ты хочешь, штоп всё повторилось? Хочешь, штоп я свои обещанья нарушил?

Внутри меня всё обрывалось и валилась в чёрную пустоту. Но я ещё держалась на ногах, не корчилась, не ныла и не умоляла меня простить, как это было в последний наш подобный разговор. Когда я предприняла свою первую и последнюю попытку сбежать из дома.

— Я тя предупреждаю, малая. Попытаешься от меня сбежать, матери реально поплохеет. Ей и так всё хреновее и хреновее. Таблеточки твои не помогают.

— Убери от меня свои руки, — мой голос снизился почти на октаву. Я вообще редко узнавала свой голос, когда говорила с ним.

Не дожидаясь, пока он среагирует, я сама смахнула загребущую лапу со своего плеча.

Кустистые брови поползли вверх.

— Не понял… это чё за разговоры? — в чёрных глазах промелькнуло понимание. — А-а-а-а, я понял, я понял. Ты этого суда привела, штоп он со мной поговорил, да? Кто он? Хахаль твой? Мы ж договаривались, што ты никого себе не заводишь!

На роже Стаса вдруг заиграла глумливая ухмылка:

— Я ж этого твоего щенка тапком прихлопну.

— Этот щенок, — прошипела я, — водитель Булатова. А я — с сегодняшнего дня его гувернантка.

Я ждала этого момента много лет. Я и представить не могла, насколько сладостным он мне покажется. Увидеть хотя бы проблеск страха в этих жутких чёрных зенках. Плюнуть ему в рожу что-нибудь такое, чтобы захлебнулся.

По бугристому лбу отчима поползли морщины:

— Ты чё несёшь? Ха-ха! Ты чё несёшь? Чё за бред? Булатова? Какого Булатова? Того самого Булатова?

И он заржал, хрипло и громко. Если этого человека можно было ненавидеть ещё больше, то сейчас именно это я и испытывала — ненависть буквально душила меня, ненависть пополам с ощущением своего полного бессилия. Но я не успела придумать, как его заткнуть. Это сделали за меня.

— Прошу прощения, — в коридоре возник Сергей с пустой кружкой. — Не хотел вмешиваться, но у вас всё в порядке?

Я готова была разрыдаться от облегчения. В присутствии отчима из меня будто всю жизнь высасывали, и на мгновение я даже позабыла, что в квартире я сейчас не одна.

— Всё в порядке, — я постаралась стряхнуть с себя неимоверное напряжение, сковавшее меня по рукам и ногам.

— Чё за чушь она мелет?

Я невольно вздрогнула. Стас никогда не считался ни с правилами приличия, ни с нормами поведения. Как и любая тупая скотина, он понимал только силу.

— Не уверен, что понимаю, о чём вы, — Сергей сохранял вежливый тон, но я видела, как он весь подобрался, будто готовился по необходимости перейти от слов к делу.

— Да эта вот мне заливает, што ты — водила Булатова.

Сергей сунул руку в задний карман джинсов, вынул оттуда «корочку»:

— Ну почему же «заливает»? Я действительно состою на службе у Дамира Александровича Булатова. Желаете проверить документы?

От предложения сквозило такой неприкрытой иронией, что её даже Стас без труда считал. Его взгляд так и прилип к раскрытому удостоверению.

Вот тебе, гнида, получи!

Преодолевая дурноту, я склонилась к нему, стараясь, чтобы Сергей не услышал мои прощальные слова, и просипела:

— Я с матерью на связи. Если ты с ней… если с ней хоть что-нибудь… я попрошу своего начальника, и его люди тебя выпотрошат. Услышал?

Меня трясло от злости и напряжения, и я очень боялась, что это разрушит весь эффект. Поэтому я отступила и, подавив почти непереносимое желание спрятаться за широкой спиной водителя, пошагала к себе в спальню.

— Сергей, поставьте кружку тут, на тумбочку. Стас уберёт. Идёмте.

Я заглянула в гостиную, крепко обняла притихшую мать и, утирая щёки, попрощалась. Мама, на удивление, обняла меня в ответ и, уверенная, что я не замечу, сложила свои тонкие белые пальцы в щепотку и перекрестила.

— Езжай, — прошептала. — Езжай. Всё будет хорошо, Надюш.

Ох, мама-мама…

Вечером я обязательно позвоню Марине, чтобы разведать обстановку. И соседке — она всегда заглядывала к нам по моей просьбе, когда мне приходилось отлучаться из города по учёбе или работе. И пусть мне только покажется, что её голос фальшивит…

Сергей закинул мой чемодан в багажник шикарного Булатовского авто, будто он ничего и не весил, а через четверть часа мы уже мчались по трассе прочь из города.

Какое-то время в роскошном салоне, обтянутом бежевой кожей, царило молчание.

— Слушай, зачем ты такое терпишь? — наконец спросил Сергей непривычно серьёзным тоном. Всякую лёгкость из его голоса будто выстудило вывшим за окном февральским ветром.

Я постаралась не отворачиваться к окну, чтобы не выглядеть невежливой.

— Долгая история.

— Ну, это я уже слышал. Дорога у нас тоже не сказать чтобы короткая.

Меня даже в жар бросило от одной только мысли, что я возьмусь кому-нибудь рассказывать…

— Нет, такое… о таком я не рассказываю.

Сергей помолчал и потом всё-таки добавил:

— Тебе следовало бы на него в полицию…

Я не сдержалась и тихонько фыркнула, оборвав его на середине фразы:

— Извини. Извини, я не хотела, просто… У него там связи. Друзья по службе. Он мне однажды это доказал. Хватило.

Сергей тихонько выругался себе под нос, но я притворилась, что не расслышала. Меня сейчас мучила одна очень страшная мысль.

— Сергей, ты… ты только, пожалуйста-пожалуйста, не рассказывай ничего Булатову, хорошо?

Господи, да он меня тут же взашей погонит, если узнает, что у меня за семейка… Надо ли ему, чтобы с его дочерью занималась такая вот девица? Тоже мне, психолог, а у самой проблем — вагон и маленькая тележка.

А если погонит, то все мои надежды заработать и сбежать наконец от этого урода рассыплются в прах. Более того, мне придётся вернуться домой, поджав хвост. И это после всего, что я ему сегодня наговорила…

Сергей молчал.

— Пожалуйста, — прошептала я. — Я сама ему всё объясню. Попозже. Моя обстановка в семье никак не влияет на уровень моей подготовки. Я знаю свою работу и делаю её хорошо.

Сергей не отрывал глаз от дороги.

— Да я и не подумал бы, что это как-то влияет, — пробормотал он. — Просто я считаю, Булатову лучше бы знать. Может, он как-нибудь поможет.

Поможет. Да с чего бы этому сказочному богачу с замашками тирана мне помогать? Он же ясно дал понять, что готов меня терпеть исключительно ради дочери.

— Тем более. Нет, правда, я сама ему всё расскажу. Обещаю. Договорились?..

Я не очень-то надеялась, что Сергей пойдёт мне навстречу, но он помедлил с ответом всего пару мгновений и потом всё-таки хмуро кивнул:

— Договорились.

Краем глаза я заметила, что водитель всё-таки скосил на меня взгляд. Но что это могло значить, так и не поняла.

Глава 11

Предыдущая глава Следующая глава

— Рассказывай.

Дамир протянул Сергею массивный стакан с плескавшейся о кубики льда янтарной жидкостью, захлопнул дверцу мини-бара.

За окном собирался вечер. Они со Смирницким выбрались из северного крыла с час назад — уставшие, но довольные промежуточными результатами. Поэтому усталость в счёт не шла — успехи в деле с лёгкостью её нивелировали.

До ужина время ещё оставалось, и почему бы не заслушать отчёт водителя. В конце концов ему с этой Беловой контракт подписывать. Нужно же хоть немного знать, кого собрался пригреть под своей крышей. Он и без того бешено рискует, приглашая в дом человека «с улицы». Если бы не Сашка, никогда на подобное не пошёл бы.

Дамир принял душ, переоделся и спустился в примыкавшую к кабинету библиотеку, где его уже дожидался «осведомитель».

— Рассказываю, — отозвался Сергей, сделал осторожный глоток и присел на краешек стола.

Дамир опустился в широченное кожаное кресло рядом с одним из многочисленных, тянувшихся от пола до потолка книжных стеллажей.

— Короче, там у неё всё странно.

Многообещающее начало. Дамир поднёс свой стакан к губам.

— В каком смысле?

— Да в любом. Семейка… хм… занятная. Живут в Печатниках. Панельная многоэтажка, трёхкомнатная квартира. Надя, её мать, сводная сестра и отчим.

— Живёт с родителями, значит?

Сергей хотел было что-то добавить, но потом словно передумал и просто кивнул.

— Да. Но она живёт как бы отдельно — в своей комнате.

— Что, не ладят?

Его водитель сделал новый глоток, покатал напиток во рту, мотнул головой:

— Там… как-то запутанно всё. Сложно с наскока разобраться. Но дружной их семью точно не назовёшь.

— Она что-нибудь сама тебе рассказывала?

— Ничего особенного. У матери какие-то проблемы с психикой, сестра-студентка. Отчим… с ним она не ладит.

Дамир медленно кивнул, усваивая информацию.

— Живут, значит, бедно? Район неблагополучный, никак не разъедутся…

— Можно и так сказать, — дёрнул плечом Сергей. — В квартире чисто, но ремонтом и не пахнет. На всём экономят. Техника вся очень старая.

Он не помнил цифр, которые ему озвучивал Смирницкий, но Сербина платила своей подчинённой не то чтобы много. Во всяком случае, по московским меркам. Да и по этой Наде несложно было заметить, что девчонка не шиковала. Выглядела… обычно. Дорогими духами от неё не тянуло, на лице — ни следа косметического «тюнинга». Одета аккуратно, но исключительно просто и совершенно неброско, будто с удовольствием слилась бы с обстановкой, если бы ей только позволили. Ей богу, монашка какая-то…

Будто мечтала стать незаметной. Но с такой внешностью ей это не грозило. Сашка верно её описала. И Булатов признавал это просто как факт. В этом смысле Белова его не интересовала.

— Значит, деньги ей действительно не помешали бы.

То есть — и пока чисто теоретически — она могла согласиться на любое предложение тех, кому выгодно втащить её под его крышу. Для девчонки это лишь вопрос цены.

— Ну, вывод верный, — Сергей наклонил стакан, и ледяные кубики мягко заклекотали друг о друга. — Ей бы отдельную квартиру снять. Чтобы жить по-человечески.

Булатов приподнял бровь.

— Откуда вдруг такая забота?

Сергей кашлянул, мотнул головой:

— Да так… жалко девку. Красивая же и очень неглупая.

— Ты же не знаешь всех нюансов. Может, её устраивает такой быт.

— Не думаю. Говорю же, семья недружная.

Дамир покосился на собеседника, с подозрительной задумчивостью изучавшего содержимое своего стакана. Что-то тут от него ускользало.

Сергей говорил с едва скрываемой неохотой, будто кружил вокруг выдаваемой информации на цыпочках. Он явно знал больше, чем озвучил.

Что такого он мог услышать или увидеть, о чём теперь отказывался говорить?

— Ты же её за это не выгонишь?

— Что?

— Ну, за то, что у неё семья неблагополучная. Она-то тут ни при чём. Видно, что старается матери помогать, но у неё возможностей не так уж много. Это ещё мягко сказано, вообще-то.

Ого. Да у ягнёнка тут уже защитник появился. Она что, на Сергее какую-нибудь из своих секретных методик использовала или это так, сила личного обаяния?

Дамир прищурился и не смог полностью заглушить иронию в своём голосе:

— Наримов, осторожнее. Ты с ней пару часов пообщался, а уже записался в её рыцари?

И Сергей снова его удивил, не среагировав на подначку.

— Знаешь, иногда в жизни так складывается, что человеку просто не к кому обратиться…

Он не успел договорить — в дверь постучали, и в библиотеку вошёл Смирницкий, по привычке уткнувшийся в свой планшет.

— Сергей, добрый вечер.

— Здорова, Палыч. Как сам?

— Сегодня — как выжатый лимон.

— Что, заездил тебя начальник? — хмыкнул Сергей, отставив опустевший стакан на столешницу. — Ну, я-то в целом отстрелялся. Если что-нибудь ещё припомню, сообщу. Извини, что немного.

Булатов упёрся локтем в обтянутый глянцевой кожей подлокотник, качнул головой:

— Да нет, хорошо сработал. Тем более что поездка эта изначально не планировалась.

Когда водитель вышел, Смирницкий оторвался от планшета, и Булатов кивнул ему на раскрытые дверцы бара:

— Угощайся.

Помощник с готовностью отложил планшет:

— Ну и как успехи?

Булатов вкратце пересказал ему всё, что услышал от Сергея.

— Хм! — Николай Павлович прогулялся до окна, грея в руках свой стакан. — И что думаешь?

— Что она идеальный инструмент. Мотивированный как минимум. По крайней мере, я такую вероятность не отметаю.

— Но Сергей за неё попросил? — с лёгкой улыбкой напомнил Смирницкий.

Булатов кивнул.

— Для меня это пока загадка. Говорю же, он чего-то не договаривает. Сергей. Мне. Представляешь?

— Должно быть, причина веская.

— Смирницкий, ты серьёзно? — Дамир не сдержал удивлённой усмешки. — Они пару часов знакомы. От силы.

— Кажется, ты недооцениваешь силу женского обаяния.

— Ох, прошу тебя.

— Дамир, каким бы циничным ни был твой взгляд на привязанности, люди естественно тянутся к другим людям. Нравится тебе это или нет.

— Ты что, предлагаешь мне поверить в сверхъестественную силу очарования этой… Нади?

Он произнёс её имя таким тоном, словно оно было ругательством. Как-то само так получилось. Он не планировал. Но не многовато ли Нади на сегодня? Каким-то образом весь его сегодняшний день крутился вокруг этой странной девчонки.

— Здесь нет ничего сверхъестественного. Она… милая.

И ты, Брут.

— Вместе посмеёмся над твоими словами, когда выяснится, что это дивное создание влезло сюда, чтобы шпионить.

Смирницкий тут же посерьёзнел. Над же, он ещё помнил, что теоретически такая вероятность существовала.

— Я тебя услышал, Дамир. Ну и… что мы будем с ней делать?

— Америку я тебе не открою. Поставим её под наблюдение.

— Выделить на это людей?

Он вдруг почувствовал странное неудовлетворение такой формулировкой. Приставить за ней кого-то следить… Он уже попросил Сергея, и что получил? Просителя в её пользу.

— Не надо, — услышал он собственный голос. — Сам за ней присмотрю.

Смирницкий обернулся и бросил на него удивлённый взгляд. Дамир в ответ приподнял брови:

— Что?

— Хм… Да нет, ничего. Как скажешь. Просто… будет ли тебе хватать на это времени?

Вопрос резонный. Очень правильный вопрос.

Дамир влил в себя остатки обжигающего аперитива и припечатал стакан к подлокотнику:

— Как-нибудь разберусь.

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ФРАГМЕНТА